Он должен расшевелить этого человека, даже если они навечно останутся врагами. Ты здесь извиваешься, как червь, и еще осмеливаешься называть себя англичанином и магом! Но внезапно плечи мага резко расправились.
Он и сам теперь был словно отлит из металла. Такой твердый, такой напряженный, он, казалось, вотвот задрожит, его лицо заблестело от пота, он стоял и смотрел вперед. Все вокруг стояли неподвижно. Мы здесь ничего не можем поделать, прошептал он. Они стояли и наблюдали. Вдруг из носика чайника вырвалась струйка пара.
Но на этот раз он пел совсем подругому. Но так же, как колыбельная, слышимая вновь и вновь, она не надоедала. Он расслабился и, похоже, даже вырос. Он казался не только выше, но шире и сильнее. Опять он предстал перед ними таким, каким они его всегда знали, командиром в любой ситуации. Гранфер внезапно прекратил говорить, и его голос поднялся до тоненького визга, а змеи вокруг нестройно закричали. Он поднялся над полем на высоту, в несколько раз превышающую его собственный рост, и остановился. Затем так же медленно начал вращаться в вертикальной плоскости, как секундная стрелка на часах, пока не повис вниз головой. Пока, громадный, но беспомощный и визжащий тоненьким голоском, не оказался всего в двадцати ярдах от стены.
Ты знаешь, чего я хочу. Его голос был резким и безапелляционным. Морской дьявол прижал вырезанную из дерева фигуру к своей груди. Он нежно обнял ее и, склонив голову, прижался щекой к ее кудрявым золотым волосам. Но я не меняю то, что случилось, на то, что могло бы быть. Так что сейчас я отправлю тебя обратно и оставлю в том месте, где тебе и надлежит быть. Но не с помощью твоей отвратительной магии, а с помощью моей, так как у тебя больше нет силы противостоять моей силе. Запомни это, сколько бы еще столетий тебе ни выпало прожить. У тебя больше нет магии! У меня больше нет магии. Тогда уходи вместе со своими змеями.
Люди на стене и дозорной площадке долго молча смотрели на пустое пространство перед собой. Они увидели, что стая парящих тел над их головами поредела. Они улыбнулись друг другу. Джим взял чайник за ручку. Он дотронулся до корпуса металл был холодным, и тоненький поющий голосок умолк. Джим потянул, и чайник высвободился. Кожа слезла с ладоней, обнажив плоть, а по краям виднелись пузыри и ожоги. Но с этим я могу справиться. Внезапно его руки стали такими, как всегда. В конце концов, это моя ошибка, я просто коечто забыл.
Странно, как часто мы забываем то, что знаем лучше всего. Он протянул руку и взял чайник, держа его одной рукой, а другой лаская горячие стенки. Но на этот раз рука, касаясь чайника, не обжигалась.
